Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]
— О том, что тайник находится там, знали несколько человек, включая всех вас, — возразил Краевский.
Андросов в ответ на эти слова поморщился, но не взорвался.
— Давайте посчитаем всех, кто прямо или косвенно знал о том, что в доме находится архив.
— Об архиве знали… — начал было Андросов.
— Достаточно много людей, — перебил его Проваторов. — При всем том, что младший состав не должен был знать об архиве, о нем все же знали и те, кто находился в засаде в соседнем доме, и те, кто подвозил их туда. А поскольку в засаде находилось несколько смен, то это количество необходимо умножить на количество смен, и, таким образом, наберется добрых пятнадцать человек. С таким количеством обеспечить конспиративность весьма трудно.
Пока Проваторов говорил, от Краевского не ускользнул ревнивый взгляд Андросова.
«Ревнует и завидует, — подумал Краевский, — правильно завидует».
Сегодняшний доклад Проваторова отличался от вчерашнего доклада Андросова, как резная трость от бревна. Андросов это понимал, но не боялся Проваторова, как возможного конкурента на свободную еще должность начмила. Проваторов нездоров, беспартийный, да и не стремится к тому, чтобы стать начальником, качество редкое во все времена на Руси.
Проваторов в отделе был словно породистая собака среди дворняг. Он сидел в кресле, доставшемся отделу в наследство из имущества купца Полуянова, словно вырос в нем. И все при нем, и носочки, торчащие из ботинок, и рубашка с рукавами на резинках, и металлический портсигар, и то, как он курил… держал папиросу. В движениях его чувствовалась непонятная внутренняя сила, спокойная и неторопливая. Сила чувствовалась и в Андросове, и в Базыке, но какая-то другая сила, похожая на кавалерийскую атаку, к которой готовятся, заводя себя, а потом несутся вперед, рубя в капусту всех, кто попадается на пути.
Краевскому нравился Проваторов, нравилась его уверенность, легкость, с которой он работал с людьми, излагал свои мысли. Краевскому хотелось бы работать с Проваторовым как с начальником милиции. Но ему не стать начальником Каминского отдела еще и потому, что он — бывший, и от этого клейма избавиться не так то легко, если не сказать большего — совсем невозможно.
Присутствующие понимали, что в утечке информации инспектирующий может подозревать кого угодно, только не Проваторова. Он не заинтересован в продвижении по службе, он, сам того не предполагая, вышел на Бороду. Андросов и Базыка не верят еще, что налетчик — Борода, но Проваторов-то знает, что это был именно он, потому что сам Борода сказал ему об этом. Но чего-то тот не учел. От кого-то информация ушла на сторону. Интересно от кого?
И вдруг его осенило.
— Кто на конюшне запрягал лошадь для Бороды?
— Главный конюх, как всегда, — ответил Андросов.
— А если начальник, собираясь в поездку, запрягает или приказывает запрячь не коляску, как обычно, а телегу… Это не вызовет подозрений?
— Не знаю, — ответил Андросов, не понимавший, куда клонит Краевский, и поэтому чувствующий свою уязвимость и ущербность.
Зато Краевского понял Проваторов.
— Начальник иногда совершал такие выезды, но делал это редко, и, конечно, если в отделе есть человек, который внимательно следил за этим, он мог выявить такую закономерность. Выезжает Борода на телеге, значит, готовится какая-то конспиративная акция. А в том, что в отделе есть такой человек или даже несколько человек, я не сомневаюсь, все говорит за то, что информация уходит на сторону…
— Да не может этого быть, — сказал Андросов, — у нас служат люди проверенные.
Он хотел добавить из рабочих и крестьян, но, поглядев на Проваторова, не добавил.
— На вещи надо смотреть реально, — продолжал между тем Проваторов. — Мы много раз получали по носу, значит, в наших рядах есть человек Огнивца.
— Почему Огнивца? — спросил Андросов.
— Потому, что именно он организатор всего, что происходит вокруг нас. Именно он против власти. Уголовники этим не занимаются. Они не являются организованной силой…
«И здесь он прав, — подумал Краевский, — Андросов просто пытается сказать свое слово…»
— А я не согласен, — запальчиво начал Андросов, — этак все на Огнивца списать можно.
— А так, наверное, и есть, — продолжал, между тем, Проваторов, — ни одна операция у нас не проходит так, как она должна проходить… Значит, есть утечка, есть человек, который работает на Огнивца… А на Огнивца он может работать либо за страх, либо за совесть, либо за деньги, такое тоже не исключается…
— Сомнительно, что за деньги, — сказал Андросов, — если за деньги, мы бы его уже вычислили… Скорее всего, за страх. Нужно проверить всех, кто имеет родственников на севере… Кто из сотрудников имеет там родственников, тот и мог попасться на удочку… Прямо сейчас и начнем…
— Можно, конечно, пойти этим путем, — произнес Проваторов, — но мне кажется, что сейчас необходимо проверить наиболее вероятный канал утечки информации…
— Какой? — спросил Базыка.
— Допросить главного? — догадался Андросов.
— Зачем же допрашивать, — ответил Проваторов, — возьмем в проверку, выявим связи, посмотрим, как он будет себя вести…
— Да че там проверять, — возмутился Андросов, — доставим сюда, допросим… Базыка, позвони дежурному и ко мне его…
Базыка подошел к аппарату и крутанул ручку.
— Базыка говорит, — начал он. — Пошли кого-нибудь на конюшню, пусть позовет главного… Его Андросов желает видеть.
— Да побыстрей, — вмешался Андросов.
Через четверть часа позвонил дежурный и сказал, что главный конюх сегодня на службу не вышел.
— Машину, — заорал в трубку Базыка, нарушая субординацию, и все присутствующие побежали на улицу.
Единственная машина в отделе в прошлом была каретой «скорой помощи». Отдел «реквизировал» ее в больнице, поскольку покойный Борода сумел убедить уездком партии, что борьба с преступностью вообще, и с бандитизмом, в частности, имеет большую политическую актуальность, чем лечение больных. Машину использовали для выезда на крупные происшествия, чтобы не гонять туда сразу несколько экипажей.
Ехали долго. Проваторов, Базыка и Краевский разместились сзади. Андросов, на правах начальника, сел в кабину к водителю.
Дом конюха находился на самом краю города. Это был бревенчатый пятистенок, обнесенный деревянной изгородью. Из-за забора была видна плоская земляная крыша сарая, в котором визжал поросенок, и было ясно, что его не кормили со вчерашнего вечера.
Краевский, который сидел ближе к выходу, вышел первым и двинулся к калитке.
— Осторожней, — сказал вслед ему Базыка, — там собака ростом с теленка.
Но собака не загремела цепью, не залаяла, не бросилась, как это обычно бывает, на приехавших.
Краевский толкнул калитку, но она не поддалась. Базыка, видя это, отошел подальше от калитки и перемахнул через забор. Сквозь щели было видно, как он осторожно приближается к крыльцу дома, чтобы постучать в дверь. Но вдруг он изменил свое намерение, перестал осторожничать, выпрямился и, ничего не опасаясь, вернулся к калитке и отпер ее.
— Входите и не бойтесь, — сказал он, — этот пес уже никого не сможет укусить.
Пес, о котором говорил Базыка, лежал возле будки, высунув длинный язык. Синий язык и рой мух над псом говорили о том, что он мертв.
Базыка постучал в дверь. Никто не ответил, тогда он перешел к окну. Проваторов, между тем, обошел дом кругом, вернулся и остановил стучавшего в стекло Базыку.
— Идите за мной, — произнес Проваторов.
Он привел приехавших к тыльной стороне дома и все увидели выставленное стекло.
— Старый воровской способ, — добавил Проваторов, — стекло намазывается медом, на него приклеивается кусок ткани и стекло выдавливается, причем, совершенно без шума.
— Понятно, — сказал Базыка и бегом побежал на улицу. Через минуту он вернулся с шофером, который нес на плече небольшое бревно. Он возил его с собой, чтобы подкладывать под колеса в случае буксовки.
Базыка и шофер, пользуясь бревном как тараном, стали вышибать входную дверь.
— Тук… так… — стучало бревно о дверь, привлекая этим звуком любопытных соседей.
— И ряз, и ряз, — командовал Базыка, — и последний ряз…
После этих слов дверь подалась, и Краевский услышал какой-то металлический щелчок.
— Ложись, — заорал Проваторов, тоже услышавший щелчок.
Базыка, шофер и Андросов мгновенно бросились на землю. Краевский замешкался и тогда Проваторов сбил его с ног и прикрыл своим телом.
Удара о землю Краевский не почувствовал, потому что вместе с ударом раздался мощный взрыв, и дверь, которую выбивал Базыка с водителем, вылетела во двор вопреки здравому смыслу, поскольку открывалась вовнутрь. Она едва не убила лежащего на земле Андросова.
